Последняя Пасха - Страница 22

С блаженным вздохом опустившись на траву, Инга разбросала руки, зажмурилась. Смолин присмотрелся. Особенно изможденной она не выглядела – а с чего, собственно? Километров восемь всего и отмахали, проспект Шантарских Пролетариев и тот двенадцать в длину…

– Особенно не разлеживайся, – сказал Смолин, чтобы не расхолаживать спутницу, не сбивать с ритма. – Десять минут – и двигаем дальше, пока энтузиазм не потеряли…

– Есть, капитан, – сказала она, не открывая глаз. – Как прикажете…

– Оставайся здесь, – попросил ее Смолин, – никуда не уходи, а я спущусь к воде.

– Зачем?

– А так, – пожал он плечами. – Как тебе объяснит любой шантарский археолог, именно в таких местах селился древний человек. В естественных пещерах под обрывом. А вдруг там, внизу навалом великолепной археологии…

– И дорогой?

– И дорогой, – произнес Смолин без улыбки. – Какая-нибудь уникальная резьба по мамонтовой кости – совет старейшин заседает…

– А над ними летающая тарелка повисла.

«Отлично, – подумал Смолин. – Шутим помаленьку. Значит, в хорошей форме».

– Вот именно, – сказал он задумчиво. – А то и письмена атлантов, которые именно в наших краях спасались после катаклизма… Ладно, я пошел.

Высмотрев подходящее пологое местечко, он осторожно стал спускаться к воде по каменистому склону. Речка бодренько струилась, шумя и брызгая. Оказавшись под обрывом, Смолин с удовольствием, повернувшись спиной к воде, справил малую нужду, потянулся. Тело ощутимо ныло – давненько уже он не предпринимал столь длинных пеших прогулок: то за столом, то в машине, дело даже не в годах, а в сидячем образе жизни, мать его за ногу… С гантелями, что ли, позаниматься или на спортивную ходьбу выделить часочек? По примеру цивилизованной заграницы? Они-то за собой следят тщательно, не то что мы…

Что-то явственно плеснуло посередине речки – таймень, может? В такой глуши они еще попадаются, не всех извели…

Смолин прошел еще несколько метров и оказался у самой воды, движимый бесплодным охотничьим азартом. Нет, не видно…

Потягиваясь, он лениво озирался вправо-влево.

И замер, словно током ударило. Присмотрелся. Да нет, не почудилось – с чего бы – не пил, не вымотался. Удачно, что называется, пошутил…

Там, слева, метрах в тридцати от Смолина, над самой водой зияла небольшая темная дыра, всего-то метров двух в диаметре. Перед ней – длинная полоса земли пополам с камнями. И там, среди камней, виднелось нечто, как две капли воды напоминавшее человеческий череп…

Есть какое-то правило, точнее, физический закон, смутно помнившийся Смолину со школьных времен. В северном полушарии реки помаленьку меняют русло, старательно, тихонько подмывая левый берег. Правило… правило… а хрен его помнит, того, в чью честь это правило названо. Главное, так и обстоит.

Здесь, несомненно, произошло то же самое: речка помаленечку смещалась влево, оставляя справа часть высохшего дна… а потом она по капельке подмыла обрыв, часть его обрушилась, открыв пещерку.

Смолин не колебался ни секунды – инстинкт сработал. Быстренько разулся, скинул брюки и в одних трусах, босиком, зашлепал по воде, осторожно ставя ноги, ежась, когда под изнеженные подошвы горожанина попадали камешки.

Еще по дороге ему пришло в голову, что на археологию особо надеяться не стоит. Мало ли кому мог принадлежать череп. Давным-давно в этих местах пошаливали варнаки, перехватывавшие порой купеческие обозы. Позже стреляли друг друга белые, красные и всевозможные атаманы, слыхом не слышавшие о такой ненужной премудрости, как политическая ориентация.

Чертова уйма вариантов: купца укокошили… таежный бродяга занемог и помер… чекисты шлепнули контру и зарыли, где придется… в коллективизацию прихватили в глухом месте оплошавшего уполномоченного…

Идти стало легче: часть земли ссыпалась в речку, и Смолин теперь двигался по сухому. Правда, и тут хватало камней – причем не обкатанных водой, угловатых. Он шипел сквозь зубы, выругался пару раз. Но все же добрался до черепа.

Присел на корточки, без малейшей брезгливости вынул его из рыхлой земли, поднял к лицу – и присвистнул. Уж не померший естественной смертью захворавший бродяга, точно…

Аккурат во лбу зияло отверстие с идеально гладкими краями несомненно, оставленное пулей – и не винтовочного калибра, не пистолетного, а чем-то наподобие солидного жакана. Ну да, затылочной части практически нет, вместо нее неровная здоровенная дырища. Влепили добру молодцу прямехонько в лобешник, да так, что пуля через затылок тут же вылетела. Вмиг отлетела душа, быть может, и понять ничего не успел…

Смолин осматривался. Кое-где торчали из земли кости, некоторые переломанные, и переломы свежайшие – ну да, это их поломало, когда обрыв осыпался…

Отложил череп и пошел к пещерке. Осторожно туда заглянул, стоя по щиколотку в насыщенной острыми камешками земле, очень теплой, нагревшейся на солнце. Медленно, печально посвистел, качая головой.

В той части пещерки, что осталась незадетой обвалом, скелеты лежали целой грудой. Пещерка оказалась маленькая, по размерам примерно равная автомобильному кузову. Археологом, Смолин, конечно, не был, но не требовалось должного образования, чтобы сообразить: трупы сюда сваливали как попало, друг на друга, так что кости, лишившись плоти, причудливо перемешались. Никакая это не могила, точно, даже первобытные люди так небрежно своих покойников не хоронили. Речь шла не о «погребении», а о том, чтобы просто-напросто понадежнее спрятать убитых, дабы улик не осталось: и у еще одного черепа во лбу дыра, и у того вон, справа, висок разворочен опять-таки не пулей из штатного армейского оружия… Значит, не гражданская и не чрезвычайка – какие-то сугубо штатские разборки…